Селение Бугульма на территории современного Татарстана было известно еще в 18 веке. Второе рождение город получил в начале 1950-х годов благодаря нефтяникам и геофизикам. Его население быстро увеличилось в десять раз. Вплоть до конца 1960-х, город был вторым по населению и значению в республике. 

 

О том, как в те времена развивался нефтяной регион, вспоминает ветеран геофизики Эдхем БАШКИРОВ. Информагентство «Девон» публикует в сокращении его рассказ, представленный пресс-службой «ТНГ-Групп». В этом году ветераны нефтесервисной геофизической компании Эдхем и Евгения Башкировы отметили 60-летие совместной жизни в Бугульме.

ТАК РАСПРЕДЕЛЯЛИ СПЕЦИАЛИСТОВ

 

 

 

…Представьте: весна 1960-го, в полупустой аудитории геофака КГУ (Казанский государственный университет – здесь и далее в скобках прим. ИА Девон) — двое, он и она, что-то зубрят к очередному экзамену. Последняя сессия, дальше — распределение. Куда пошлют — неизвестно, страна большая. А расставаться не хочется.

— Ну, что, сходим?

— Давай, сходим...

Дворцов бракосочетаний тогда ещё не было, ЗАГС — вот он, через дорогу, из окна видно: открыт. Сходили, подали заявление, и опять зубрить…

Через неделю — поздравление с совместной жизнью и документ. Обошлось без колец и мендельсонов. И даже без свадьбы. Молодые, знайте: прочность уз отнюдь не пропорциональна пышности свадьбы! Мы с друзьями поехали за город, в знакомые леса, винца прихватили. Погуляли, порезвились, подышали весной.

…Экзамены… Дипломы… И вот оно — распределение! И сразу исчезла интрига: обширная география великой страны вдруг сжалась до точки с именем Бугульма, где расправлял крылья трест «Татнефтегеофизика» (ныне «ТНГ-Групп»). Нас, почти всю группу, туда и направили. Кстати, предыдущий выпуск геофизиков тоже уже был там.

Многие были недовольны: на производственную практику после третьего и четвёртого курсов разъезжались по всей стране, аж до Владивостока, и во многих местах нас звали на работу по окончании учёбы: нужны специалисты! И на тебе: Бугульма, и всё! Почему?

А очень просто. Великий наш преобразователь Никита Хрущёв незадолго до этого разогнал все министерства, заменив их совнархозами по территориальному принципу. В нашей комиссии тон задавал представитель Татсовнархоза, который, естественно, всех новоиспечённых специалистов загребал в Татарию. Кстати, он и сам потом работал у нас в Казанской экспедиции, когда Никита понял, что сделал что-то не так, и вернул министерства.

«ГРАДОСТРОИТЕЛЬНЫЕ ЧУДЕСА» БУГУЛЬМЫ

 

 

 

В Бугульму приехали в августе. В тресте получили направление в Мензелинскую полевую геофизическую экспедицию. Здание экспедиции практически пустовало, на месте были только тематическая и картографическая партии. Оказалось, что весь управленческий аппарат вместе с ГМЛ (геофизическая мастерская – лаборатория) и даже складом на лето выезжает куда-нибудь поближе к местам полевых работ, чтобы тоже получать полевое довольствие. На этот раз контора базировалась в Набережных Челнах, куда мы и направились.

…Будущий автоград выглядел, как большая деревня. Идёшь по улице, и ноги утопают в песке. Лишь пара двухэтажных домов да рынок намекали на то, что это всё-таки райцентр. Нашли экспедицию, оформились и вернулись назад, в тематическую партию.

…Бугульма той поры сильно отличалась от сегодняшней. Нынешняя улица Мусы Джалиля была застроена в основном деревенскими избушками, по вечерам она погружалась во мрак. На месте здания ТНГ-Групп тоже стояли частные дома. Ресторан «Татария», теперь «Тантана», выглядел, как островок цивилизации среди моря грязи, особенно осенью. Кстати, кормили в нём очень неплохо, геофизики и сотрудники ТатНИИ его любили.

 

 

 

Грязь была всюду, и моим первейшим приобретением стали кирзовые сапоги. Постепенно Бугульма превращалась в город: строились дома, расширялись и освещались улицы, грязь отступала. Но наблюдались и градостроительные чудеса: например, построили детсад прямо на проезжей части улицы Баумана в районе рынка, загородив улицу. Или, расширив улицу Гафиатуллина, оставили на месте фонарные столбы, и долго ещё они торчали прямо на проезжей части.

ВРЕМЯ ПЕРЕИМЕНОВАНИЙ

…Как-то раз мне оказали высокое доверие: назначили пропагандистом. И однажды нас, пропагандистов с разных предприятий, повели в краеведческий музей на встречу с главным архитектором города. После его доклада один из нас спросил: почему улица, носящая имя великого Ленина, пребывает в таком плачевном состоянии — вся разбита, да ещё дом поперёк неё построили, так, что получился тупик? Архитектор уверенно ответил: 

«Надо было привязать проект номер такой-то. А дом длинный, не поместился, вот и загородили, а улицу можно и переименовать!» 

И что вы думаете? Вскоре действительно поменяли названиями улицы Ленина и Советскую! Вообще, переименования улиц — отдельная песня. Когда развенчали культ личности Сталина, его улица стала носить имя Ярослава Гашека. Та, что была Воровского, стала Мусы Джалиля. Но и Воровского не обидели, перенесли таблички на другую улочку (кажется, Гашека была, но не уверен). Жданова стала Нефтяников, а Нефтяников — Шашина. Новобугульминская — Сайдашева, Шевченко — Алиша и т.д. То-то почтальоны забегали!

НОВОСЕЛЬЕ ГЕОФИЗИКОВ

 

 

 

В Бугульме в ту пору возводилось сразу несколько домов для геофизиков, и была реальная перспектива получить квартиру. Но мы и так неплохо устроились на первое время. Дело в том, что мой старший брат приехал в Бугульму за два года до нас, окончив физмат КГУ. Он работал в ТатНИИ (ныне «ТатНИПИнефть»), к нему уже переехала из Казани мама, выйдя на пенсию, и они уже получили половину квартиры, в которой когда-то жил сам Шмарёв (первый руководитель «Татнефти»). 

Так я воссоединился с самыми родными людьми, а Женя, моя супруга Евгения Борисовна, наоборот, рассталась со своими. Ей, конечно, было труднее освоиться, но её терпение, оптимизм, умение ладить с людьми побеждали все трудности».

А в ноябре и мы получили квартиру в новом доме на Петровке, ныне улица Оршанская, — угловую однушку на втором этаже двухэтажного дома. Ух, и холодная она была! Каждый вечер, придя с работы, надо было выпустить воздух из батарей, чтобы они прогрелись. Балконная дверь имела форму пропеллера и не закрывалась до конца. Газа, а нередко и воды, не было, в кухне стояла дровяная плита из кирпича, которую мы усердно топили, благо вокруг продолжалась стройка, и можно было раздобыть дровишек.

 

 

 

Беспокоила труба в ванной, знаете, такая коленчатая, которая извивается по стене и должна быть горячей. А она холодная! Решил выяснить, почему. С нашей лестничной площадки был ход на чердак. Взял фонарик, залез, нашёл трубу — а на ней просто вентиль закрыт!

С криками «Ура, теперь будет тепло!» открыл вентиль, спустился, но вдруг услышал вопли одинокой бабушки, жившей под нами: «Ой! Господи! Потоп!», и шум воды. Взлетел обратно, закрыл вентиль, спустился к бабушке, помог управиться с наводнением… Оказалось, что труба, пройдя сквозь перекрытие от нас в бабушкину ванную, просто обрывалась: сильно быстро делали! А ведь дом при нас принимала комиссия, все квартиры обошла!

…Вот так мы начинали. Потом ездили в поле — и летом, и зимой, несколько лет вместе, потом я один… И каждый раз, возвращаясь домой, радовался скорой встрече с той, которой я многим обязан в жизни.