Сегодня российские нефтегазовые компании уделяют большое внимание охране природы при разработке нефтегазовых месторождений. Однако так было далеко не всегда: в СССР на таких промыслах работали и…ядерщики. Об этом пишет Григорий Волчек в статье «Атом против огня», опубликованной в издании «Нефтянка ». 

СМЕРТОНОСНЫЙ ФАКЕЛ В ПУСТЫНЕ

После открытия в 1956 году в Бухарской области огромного месторождения Газли с начальными запасами газа около полутриллиона кубометров, Узбекистан почти на два десятилетия стал главным газодобывающим регионом Советского Союза.

Помимо прочего, газлинская находка стимулировала активную геологоразведку Бухарского региона (северной части богатейшей Амударьинской нефтегазоносной провинции). На сравнительно небольшой территории, в пределах пустыни Кызылкум, были в течение короткого времени открыты несколько крупных и средних газовых и нефтегазоконденсатных месторождений — Денгизкуль-Хаузак-Шады, Уртабулак, Кокдумалак, Кандым, Шуртан, Зеварды, Саман-Тепе, Кемачи, Умид, Крук, Нишан и т.д.

Печально известным стал Уртабулак (в переводе с узбекского — «средний родник»). 1 декабря 1963 года на месторождении произошла авария с выбросом природного газа. Бур попал в пласт с аномально высоким горным давлением (около 300 атмосфер) и высоким содержанием сероводорода. Поскольку противовыбросовая оснастка при бурении не применялась, бурильная колонна была выдавлена из скважины, и мощный фонтан газа воспламенился. Под напором огня буровая вышка рухнула и частично расплавилась, защитная арматура на устье скважины разрушилась.

Уртабулакский факел горел в течение трех лет (1074 дня), достигая высоты 70 метров. Объем сгораемого газа составлял до 12 млн кубометров в сутки. Из-за высокой температуры к ревущему факелу было невозможно подойти ближе, чем на 200 метров. Местность вокруг представляла собой мертвую раскаленную землю, покрытую толстым слоем копоти.

В дальних окрестностях скважины изменилось поведение животных, а вблизи скважина была смертоносна. По ночам стаи перелетных птиц и тучи насекомых, привлеченные ярким светом, попадали в облако раскаленного воздуха, в котором бесследно сгорали. Факел был нанесен на полетные карты авиаэкипажей, летавших в Индию и Юго-Восточную Азию.

С большим трудом вокруг факела с помощью бульдозеров был насыпан защитный песчаный бруствер. Для тушения пожара применялись самые разные методы, включая артиллерийские залпы из крупнокалиберных орудий, но огонь потушить не удавалось.

Весной 1966 года для тушения гигантского уртабулакского факела был предложен метод подземного подрыва термоядерного заряда. Эту идею одобрило Советское правительство, поручившее выполнять задачу атомному Конструкторскому бюро №11 (ныне — ВНИИ экспериментальной физики в Сарове Нижегородской области).

Сверхсекретное КБ к тому времени уже имело опыт разработки заряда для проекта «Чаган» — первого советского промышленного термоядерного взрыва, состоявшегося 15 января 1965 года на территории Семипалатинского испытательного полигона в Казахстане. Цель проекта была— отработка создания искусственных водохранилищ).

Общее руководство работ вел нефтяник Камиль Мангушев, первооткрыватель Ишимбайского месторождения в Башкирии, участник проекта «Чаган». По геологической линии главным консультантом был Валерий Игревский, заместитель министра геологии СССР. Научное обеспечение осуществляли лучшие научные кадры страны — президент Академии наук СССР Мстислав Келдыш, директор Института физики Земли Михаил Садовский и заместитель директора по научной работе Института атомной энергии Михаил Миллионщиков.

ВДВОЕ МОЩНЕЕ ХИРОСИМСКОЙ БОМБЫ 

После всестороннего обсуждения проблемы элитный «консилиум» подтвердил, что подрыв термоядерного заряда с перекрытием канала скважины будет наиболее приемлемым вариантом для решения сложной задачи.

Возможные экологические проблемы и риски при этом не учитывались. Впрочем, на стороне ядерщиков была география — в радиусе нескольких десятков километров от горящей скважины простиралась безлюдная пустыня. Однако в более дальней округе находились районные центры Туркменабад, Каган, Каракуль и Караул-Базар, а на расстоянии около 200 км — густонаселенный областной центр Бухара.

Непосредственно сам ядерный заряд создавался в Сарове под руководством начальника лаборатории КБ-11 лауреата Ленинской премии Владимира Лебедева. За подрыв заряда отвечала специально созданная комиссия под руководством министра среднего машиностроения трижды Героя Социалистического Труда Ефима Славского. Решение о дате и условиях подрыва было принято на заседании Политбюро под председательством генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева.

Заряд мощностью 30 килотонн (вдвое больше хиросимской бомбы) был заложен в наклонную скважину глубиной 1500 метров по вертикали. В точке заложения была высокая температура, поэтому готовый к подрыву заряд пришлось дополнительно охлаждать.

Подземный ядерный взрыв был произведен 30 сентября 1966 года. Газовая скважина была плотно сжата слоями сдвинувшейся горной породы, в связи с чем приток газа прекратился. Огненный фонтан погас через 22 секунды после взрыва.

При этом основные продуктивные пласты повреждены не были — добыча газа на южном куполе месторождения и нефти на северном ведется по сей день. Уртабулакский промысел разрабатывает «Мубарекнефтегаз» — дочка компании «Узбекнефтегаз».

Камиль Мангушев со товарищи были удостоены Государственной премией СССР. Было принято решение использовать уртабулакский опыт для тушения крупных пожаров на газовых промыслах.

ПОСЛЕДСТВИЯ ОЩУЩАЮТСЯ И СЕГОДНЯ

Спустя полтора года таким образом был погашен аварийный газовый факел на месторождении Памук в Кашкадарьинской области Узбекистана, еще через два года – на Майском месторождении в Марыйской области Туркмении.

Увы, аналогичный взрыв на Крестищенском месторождении в Харьковской области Украины 9 июля 1972 года не только не погасил пожар, но и вызвал утечку радиоактивных газов и пыли. При этом в зону поражения попало примерно 40 тысяч жителей густонаселенного Красноградского района.

По злой иронии судьбы, Красноград — малая родина генерала армии Владимира Толубко, к тому времени назначенного главнокомандующим Ракетными войсками стратегического назначения. Есть популярная версия, что именно вмешательство влиятельного и компетентного в ядерных вопросах военачальника прекратило крайне рискованную  и чрезвычайно дорогую практику тушения промысловых пожаров с помощью подземных направленных ядерных взрывов.

К сожалению, ядерщики настолько «полюбили» нефтегазовую отрасль, что еще 15 лет после харьковского конфуза продолжали свои сомнительные эксперименты «в интересах народного хозяйства».

Особенно не повезло в этом плане Пермской области. В сентябре 1968 года на Осинском нефтяном месторождении в 7 км от города Оса на юге в рамках проекта «Грифон» для повышения нефтеотдачи были взорваны два заряда общей мощностью 8 килотонн.

В 1982–87 годах для интенсификации добычи нефти и газа (проект «Гелий») произведено 5 подземных ядерных взрывов общей мощностью 16 килотонн на Гежском месторождении в 20 км от Красновишерска. Это север Прикамья. В марте 1971 года в северном Чердынском районе, недалеко от границы с Коми АССР, по проекту «Тайга» были взорваны три ядерных заряда по 5 килотонн каждый. Цель - предпроектные изыскания по строительству канала между реками Колва и Печора.

Все три местности были в разной степени заражены радиоактивными веществами. Последствия взрывов ощущаются и сегодня.