Драма БашТЭКа началась 16 лет назад
Шамиль Валеев – о приватизации «Башнефти», Муртазе Рахимове и Рустэме Рахимове, о взаимоотношениях Башкирии и Татарстана…
«Ключевой вопрос сейчас — хватит ли лоббистского ресурса главы Башкортостана, чтобы сохранить «Башнефть» как налогового резидента Уфы», — говорит бывший пресс-секретарь «Башнефти» и экс-главред «Башинформа», а ныне журналист и политтехнолог Шамиль Валеев. В своем весьма поучительном для Татарстана интервью «БИЗНЕС Online» он рассказывает о 16-летней «драме» башкирского ТЭКа, о том, насколько самостоятелен нынешний глава республики и почему не «дожимают» Рахимова.
Шамиль Валеев: «После того, как обрушилась фольклорная, псевдобашкирская идентичность, идеологам Рустэма Хамитова не удалось сохранить региональную идею в Башкирии» Шамиль Валеев: «После того как обрушилась фольклорная, псевдобашкирская идентичность, идеологам Рустэма Хамитова не удалось сохранить региональную идею в Башкирии».
«НОВЫЕ ВРЕМЕНА В БАШКИРИИ НАЧАЛИСЬ НЕ С ПРИХОДОМ ХАМИТОВА, А С ПРОДАЖЕЙ ТЭКА»
— Шамиль Римзилевич, какая сейчас главная повестка дня в республике? Продажа «Башнефти»? Что за этим стоит и как это скажется на Башкортостане?
— Это не региональная, а федеральная повестка дня. Как скажется — большой вопрос, мы на перепутье. Влияние «Башнефти» на Башкирию можно сравнить с влиянием губернатора и его правительства — новые времена в Башкирии начались не с приходом Рустэма Хамитова, а с продажей ТЭКа АФК «Система». Драма БашТЭКа началась 16 лет назад, когда одним росчерком пера он из собственности правительства Башкирии был переведен под непонятные, непрозрачные структуры, за которыми стоял Урал Муртазович Рахимов. Потом, из-за слабостей режима личной власти Рахимовых, они были с большим дисконтом к рынку проданы «Системе» в два приема. За копейки, за 2,5 миллиарда евро, финансисты из Москвы получили контроль за БашТЭКом. Поясню: «БашТЭК» в переводе на «татарстанский» язык — это и ТАИФ, и «Татнефть», и хорошая доля «Татэнерго» в одном флаконе, и еще гостиница «Татарстан». Следующий акт драмы — когда Евтушенков в 2014 году был вынужден продать эти активы и они стали полностью собственностью государства, но в таком раскладе, что 50 процентов — у Росимущества, 25 процентов (наверное, это заслуга и Хамитова) — у минземимущества Башкирии.
Что такое региональные 25 процентов «Башнефти»? В хороший для компании год они конвертируются в дивиденды в 5 - 7 миллиардов рублей ежегодно и примерно в 1,5 миллиарда рублей — на строительство крупных объектов по программе правительства. Это социальная дань. Итого — с учетом «Салавата Юлаева» — миллиардов 7 - 8 «прямых» денег. Немного.
Сейчас башкирский «пакетик», если считать по цене сделки с «Роснефтью», стоит 165 миллиардов рублей. Если кладешь эти деньги на хороший депозит, получаешь 10 - 12 процентов, то есть 16 - 18 миллиардов рублей. Да, это более рискованно, чем просто сидеть на этом «пакете» и ждать, что решит собрание акционеров, но эти воображаемые деньги больше, чем 5 - 7 - 8 миллиардов рублей, которые республика получает от «Башнефти» в виде дивидендов и соцнагрузки. Влияние правительства Башкирии в совете директоров компании невелико, при всем уважении к премьеру [Рустэму] Марданову и главе минзема [Евгению] Гурьеву. Все равно главный акционер тот, у кого 50 процентов. У миноров голос, мягко говоря, совещательный.
Кроме того, мы прекрасно знаем, что налог с прибыли хорошей частью идет в региональный бюджет. И если компания не боится губернатора, то может показывать маленькую прибыль и будет ее показывать.
«Драма БашТЭКа началась 16 лет назад, когда одним росчерком пера он из собственности правительства Башкирии был переведен под непонятные, непрозрачные структуры» «Драма БашТЭКа началась 16 лет назад, когда одним росчерком пера он из собственности правительства Башкирии был переведен под непонятные, непрозрачные структуры».
— Ушел Муртаза Рахимов со своей командой, пришел новый президент. Произошла политическая пересменка, и «Башнефть» перешла к «Системе». Сказалось ли это как-то на уровне жизни республики?
— Приведу пример. Самая главная транспортная артерия Уфы — это проспект Салавата Юлаева, который, как стрела, пронизывает весь город. Его построили на деньги заводов. Город узкий, по нему тесно ездить вдоль. Хамитов презрительно называет этот подход «эмоциональной экономикой», но Бабай и его сын легко могли профинансировать любой объект за счет заводов, они это делали не напрягаясь. 8 миллиардов вложили в 8 километров — и, пожалуйста, все с удовольствием катаются по этому проспекту, любовно называя Салаваткой. Сейчас я не представляю таких масштабных строек, на все будет один, бухгалтерский ответ: акча юк, ищите инвестора, делайте ГЧП. Особенно после кризиса. Недавно мост-дублер открыли в сторону Казани за 4,8 миллиарда на федеральные средства — отмечали как национальный праздник.
Следующее. «Башнефть» отказалась от массы сервисных структур, которые считали себя «Башнефтью», но таковыми юридически уже не являлись, — различные подрядные организации, подземный ремонт скважин, транспорт, связь. Это примерно 50 тысяч человек, тогда как сама «Башнефть» насчитывала 20 тысяч человек — тех, кто работает непосредственно на заводах и в управляющей компании. Соответственно, многие поселки, жители которых считали себя нефтяниками, многие сервисные организации, ремонтники вдруг оказались «за периметром». Нефтяники — народ терпеливый и молчаливый. Если что, искать работу им тяжело. По крайней мере, такую же денежную. Поэтому, даже если в два раза урезать им зарплату, они будут терпеть. Следовательно, они пострадали. Думаю, что в результате резко увеличилась маятниковая миграция, я слышал цифру в 150 тысяч человек в год. Они стали уезжать на заработки в ХМАО и ЯНАО не в массовом, а тотальном порядке.
«МЫ ВСЕ ВРЕМЯ ЗАБЫВАЕМ, ЧТО НЕФТЬ ПОД ЗЕМЛЕЙ НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ НИКОМУ, ОНА ОБЩЕНАРОДНАЯ»
— «Система» стала выкачивать ресурсы?
— Я, конечно, не знаю, как распоряжался деньгами Урал Рахимов, который был владельцем «Башнефти», но он был здесь, в республике, на него еще можно было как-то повлиять. А новые менеджеры говорят: у нас финансовый план, главный акционер в Москве. Владимир Евтушенков получил без малого 200 миллиардов рублей в качестве дивидендов от «Башнефти», пока владел ею. Их у него никто не отозвал, так же, как и ряд структур, которые остались на дне кармана после продразверстки 2014 года.
— То, что, по сути, недополучила республика?
— Да. Тем не менее капитализация этой компании подросла за счет того, что она стала котироваться и перешла на единую акцию, прошла предпродажную подготовку. «Система» привела компанию в порядок, но есть минус — она забрала себе важные кусочки и до сих пор ими владеет.
— Затем происходит перелом, у Евтушенкова отбирают «Башнефть», делят акции. Этот период продолжался пару лет?
— Да, в 2014 году АФК прекратила владение контрольным пакетом. Пару лет он принадлежит государству в двух ипостасях — России и Башкирии.
— Какой была эта пара лет после ухода «Системы», получше стало? Говорили, что пакет приносит 13 - 20 миллиардов рублей.
— Правительство Башкирии два раза получило дивиденды. Консолидированный вклад «Башнефти» в бюджеты страны и республики за это время — миллиардов 400 - 500, наверное. Вычленить «чисто башкирские» деньги я не могу — такого понятия, как «региональная экономика», попросту не существует. Нефтянку вообще очень трудно посчитать, это все цифры умозрительные, рынок пользуется той информацией, которую наплетут в компании в разного рода отчетах и релизах. В мои годы работы (2009 - 2010) мощность переработки нефтезаводов могла быть и 20 миллионов тонн, и 26 миллионов тонн. И добыча вдруг за год-полтора резко растет с 12 до 15 миллионов тонн и более. И глубина переработки на заводах внезапно подскочила при АФК — с 82 до 98 процентов. Цифры или умело занижают по ситуации, чтобы миноритарии не хотели многого, или повышают, чтобы спровоцировать рост курса акций перед продажей либо крупным займом.
— На уровне жизни это, наверное, не сказалось. Но тут добавился еще и период экономического кризиса.
— Да, сложилось много факторов, включая кризис, но то, что республика стала «худеть», — это факт. Я, уже работая в бюджетной сфере, в небольшой госкомпании постоянно получал секвестр на секвестре — от минус 5 до минус 20 процентов от акционера в год. Сейчас госСМИ хотят подрезать еще на треть.
— Татарстанские экономисты считают, что если «Татнефть» повторит судьбу «Башнефти», тогда уровень жизни в республике упадет в два раза.
— Вполне вероятно. Но вклад «Башнефти» в экономику — это же не только прямые дивиденды. Это еще часть НДПИ, полностью НДФЛ от 70 тысяч небедных людей периметра отрасли, сервисные организации, аутсорсинг. Ключевое для региона в таком случае — любыми средствами оставить свои «голубые фишечки» зарегистрированными в регионе. Это полезно с точки зрения налогов. Влияние большой компании на регион не в этих копеечных дивидендах.
С другой стороны, Урал Рахимов использовал не самую финансово эффективную «давальческую» схему. То есть «Башнефть» тогда привыкла покупать сибирскую нефть и перерабатывать на своих заводах, а свою замешивала в трубу к вам. И заводы жили на абонплате с каждой переработанной тонны. То, что компанию перевели в понятный вид, — это хорошо, но за это Евтушенков получил большую премию. В кризис 2008 года у него были проблемы, МТС разве что из его бизнесов оставался на плаву, и вдруг прибыла «Башнефть», которая организовала для него постоянный восходящий денежный поток. Он устоял.
— По вашему мнению, почему сделка с «Роснефтью» прошла без тендера? Понятно, почему западные компании не получают доступ, это вопрос суверенитета страны. Но ряд компаний в России тоже хотели приобрести «Башнефть», например «Лукойл».
— Читал где-то, что у нового владельца логика такая: воссоздать национальную отрасль, миннефтепром РФ. Да, государство всегда неэффективный собственник, но, если не командовать операционной деятельностью напрямую, сделать нормальную, конкурентоспособную компанию, власть может остаться собственником, чтобы не делиться доходами с каким-нибудь «хорошим человеком» с заграничной дачей и детьми-иностранцами. Мы все время забываем, что нефть под землей не принадлежит тому, кто ее качает, она общенародная. Как молоко не принадлежит ни доярке, ни даже завфермой.
«ВОССОЗДАНИЕ КАЗАНСКОГО ИННОВАЦИОННОГО ХАНСТВА НЕ СООТВЕТСТВУЕТ БАЗОВЫМ ОСНОВАМ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ УЖЕ ЛЕТ 500»
— «Татнефть» подала заявку на приобретение «Башнефти», и это вызвало в Уфе нервную реакцию. Вместо того, чтобы радоваться, что соседи, братья формируют единый комплекс...
— Так всегда будет, всегда мы будем друг за другом гоняться и соперничать. Рассказывают байку: как-то на рубеже веков в Уфу приезжали нефтяники — то ли из Альметьевска, то ли из Нижнекамска, что-то хотели купить или построить. Рахимов-младший якобы отправил пазик их встречать в аэропорту. А нефтяники — это ребята, которые к таким вещам, как класс автомобиля, обуви, напитков и часов, чувствительные. Они поржали, пожали плечами, спросили, сколько стоит билет на эту маршрутку, развернулись и уехали. Такая вот дипломатия.
Не представляю, чтобы кто-то разрешил Татарстану тут сильно разрастаться в Поволжье, воссоздание Казанского инновационного ханства не соответствует базовым основам российской государственности уже лет 500. На моей памяти Татарстан несколько раз пытался зайти в ТЭК Башкирии с неким предложением, но после этого между нами пробегал особенно жирный и зубастый черный кот.
«Хамитову самим фактом существования удалось разобщить пирамиду, выстроенную при Муртазе Рахимове» «Хамитову самим фактом существования удалось разобщить пирамиду, выстроенную при Муртазе Рахимове».
— Насколько Рустэм Хамитов — человек Игоря Сечина?
— Мы все — люди и потомки Адама... Ходили разные слухи, его связывали и с именем Игоря Ивановича, и в большей части с именем Сергея Нарышкина в качестве куратора его назначения. Насколько он сечинский — большой вопрос. Наверное, он сам способствовал созданию такого впечатления — с учетом веса и влияния Игоря Ивановича это очень выгодно. Всем хочется махать воображаемым мандатом от такого человека.
Но для меня все по своим местам расставило это лето, когда Хамитов позволял себе активно высказываться на тему будущей сделки, выдавая себя за важного ее участника. Вел себя рискованно, как игрок, повышая и обозначая свою роль в этой сделке как ключевую: «Все будет, как я думаю и озвучиваю». Это все равно что курить на передовой, вызывая на себя огонь снайпера. Не сложилось, происходит не так, как он сказал. Сейчас он вынужден будет отыгрывать.
— Какие варианты он предлагал?
— Например, предлагал отложить сделку на следующий год, протянуть, насколько это возможно. Делал реверансы и в сторону «Лукойла», и в сторону «Роснефти», как будто он сам торговал «Башнефтью», а не правительство России... Наверное, это было такое поручение в лучшем случае.
— Каковы ваши прогнозы после захода в республику «Роснефти»?
— Нам сейчас надо внимательно изучать, как живет Ангарск и другие города присутствия компании. Из-за периметра «Башнефти» раздаются тихие писки — мол, автобусами приехали дотошные ребята, прекрасно шарят в нефтянке, вопросы задают, всё про нас знают. На Карла Маркса, 30 (адрес офиса «Башнефти» — прим. ред.) свет горит допоздна. Самый ключевой вопрос: хватит ли лоббистского ресурса, личного веса и влияния главы Башкортостана для того, чтобы отстоять позицию «Башнефти» как налогового резидента Уфы? И насколько продлится эта ситуация, при которой «башкирский пакет пока не продается»?
«ЕСЛИ ТЫ ИСПРАВНО СЛУЖИШЬ, ТО ТЫ СТАНОВИШЬСЯ УСЛОВНЫМ БАШКИРОМ»
— Важно еще, станет ли Башкортостан фрагментом «Роснефти»?
— Да. Будет это рубин в короне или только часть оправы? Будет ли «Роснефть» продолжать социальные проекты прежних собственников? Нужен ли ей «Салават Юлаев»? Удастся ли членам совета директоров от правительства Башкирии быть убедительными, разговаривая с новым менеджментом? Опять-таки эта история с дивидендами. Ну вот ты сидишь на этих 25 процентах, которыми владеет Башкирия, и получаешь 5 - 10 миллиардов рублей, а если эти деньги положить на депозит, то получишь гораздо больше. И то и другое решение требует мужества и харизмы. А у нас любят подвешивать трудные вопросы, чтобы не испачкаться и не рисковать будущей пенсией.
И вот насколько эти резкие высказывания и попытки повлиять на структуру сделки со стороны регионального лидера создали ему хорошую славу перед менеджментом «Роснефти» — тоже большой вопрос. Все дело в политическом весе регионального лидера и лоббистских возможностях. Я думаю, что резкие вмешательства, высказывания регионального лидера проложили между ним и новым акционером борозду. Возможно, он искренне рубился за регион. Был бы весомый, хороший лоббист, было бы проще разговаривать с «Роснефтью». Пока слабоватенько получается.
В «Башнефти» многое уже поменялось — от Топ-16 вплоть до директоров департаментов. Было золотое время благодаря личной харизме Александра Корсика (бывший президент «Башнефти» — прим. ред.). Он человек действительно очень умный, хороший, обаятельный, гордость страны. У него был доступ в первые кабинеты. Он пришел при «Системе» и остался после того, как она ушла. Говорят, он даже заходил то ли к первому, то ли ко второму лицу, чтобы сохранить компанию, когда были «евтушенковские» дела.
Когда передавали государству пакет, Корсик всех собрал на корпоративе, сказал: еще год работаем, все будет нормально. Менеджмент плакал от умиления. Такая единая команда была сформирована, заточенная под «хорошего мужика». Сейчас другой собственник, другой менеджмент. Думаю, более жесткий.
— Но кроме лидера есть еще элита. Вообще, есть понятие элиты в Башкортостане?
— Чуда не произошло. Хамитову самим фактом существования удалось разобщить пирамиду, выстроенную при Муртазе Рахимове. Появилась новая грызущаяся между собой городская элита. Постепенно выяснилось, что при Рахимове была сформирована не этническая, башкирская элита, а такая, знаете ли, райцентровская. Ты мог состоять в башкирской элите, не будучи этническим башкиром, что было очень распространено в Башкортостане. Если ты исправно служишь, то ты становился «условным башкиром». А если ты был дерзким и непослушным, просто неклановым башкиром, то ты так же был далек от ресурсов, как и остальные.
— То есть это была не этнократия, а региональная элита в том смысле, что выросшая из этой земли?
— То была советская номенклатура и землячество под видом этноэлиты. После того как обрушилась фольклорная, псевдобашкирская идентичность, идеологам Рустэма Хамитова не удалось сохранить региональную идею в Башкирии. Она есть, но формируется стихийно. Появилась идентичность московская, столичная, российская, планетарная. И появилась еще большая урбанистическая идентичность, уфимская. После Крыма начали говорить о России, стали думать о любимом городе, о том, как можно сделать его лучше, чище, наряднее. На мэра [Ирека] Ялалова уфимцы реагируют ярче, эмоциональнее, живее, чем на главу региона. Самого Башкортостана как чего-то цельного и мотивирующего в головах нет.
Но сейчас происходит интересный процесс — у городской молодежи, у каждого жителя Башкирии появляется такой «внутренний курай»: если даже он другой национальности, он начинает любить Башкортостан снизу, в обход официальных институтов. Такой надрегиональный патриотизм мимо Белого дома. Пока это проявляется в виде панегириков умиления башкирскими пейзажами.
— Ни в среднем классе, ни в элите нет тех, кто бы понимал, что есть общность интересов у этой земли, у этих людей?
— Пока не начнут драть твою республику, ты и не поймешь, что Башкортостан — это не только санаторий, не только угодье для охоты или территория, где можно украсть землю или спилить лес. На элитарном уровне это означало, что люди вывозят деньги и мозги, не желая иметь дел с местными чиновниками, не хотят делиться с согражданами ничем, не хотят вкладывать в родную землю. Уезжают, вывозят капиталы, утекают в Москву, в Питер, за бугор. Особенно лидеры, создатели смыслов. Фактически у нас остаются какие-то ремесленники, не объединенные общим замыслом региональной идентичности. У нас нет вашего «без булдырабыз» в осмысленном виде, только общий бубнеж, под который идет тотальный распил.
«БЫЛ УНИЗИТЕЛЬНЫЙ СЛУЧАЙ, КОГДА РАХИМОВ ХОТЕЛ ПОПАСТЬ В СВОЮ БАНЮ В СТАРОЙ РЕЗИДЕНЦИИ, А ЕГО НЕ ПУСКАЛИ»
— Когда президентом РТ стал Рустам Минниханов, к нему приезжал Евтушенков и предлагал купить «Татнефть». Мы писали об этом. Надо отдать должное Минниханову. Его сила в том, что он сам родом из экономики, ему не нужно объяснять важность и последствия. Все-таки еще раз про Хамитова. Первое время он очень симпатично выглядел, вел свой блог, были открытость, доступность...
— Хамитов первого срока и Хамитов второго срока — это кардинально разные люди. Первое, что он сделал, — открыл проезд по улице Пушкина, где были рахимовские резиденции. Я, как и вся интеллигенция, прыгал от радости до потолка, когда видел его на каких-то джазовых концертах, где он отправлял сигналы нам. Он фактом появления мобилизовал городскую публику, которая была в загоне при деревенском клане Рахимова.
Рахимов не понимал, обижался, почему горожане за него не голосуют, называют «открывашкой». Хамитов отказался от перерезания ленточек и архаичных обрядов, стал появляться в джинсах и каскетке, кататься на велике, без мигалок, чем вызвал глубокую симпатию. Я сам летом 2010 года стоял на перекрестке и улыбался в тонированное стекло его мерса шире ушей, когда он тихо и спокойно остановился на светофоре. Этого демократического впечатления хватило года на два-три в силу особенностей характера вождя, пока не проступили группы прагматичных интересантов, которые танцуют вокруг него и его близких разные танцы. А потом наступило время первых результатов, время отчета по наобещанным прожектам типа каскада Нижне-Суянской ГЭС на Караидели. Кроме комаров и рыбаков в районе Нижнего Суяна я этим летом ничего не нашел.
«Был и продолжается игнор в СМИ, что особенно болезненно для Муртазы Губайдулловича. Мне это не понятно, это очень слабая позиция... В Татарстане противоположная ситуация, насколько я понимаю» «Был и продолжается игнор в СМИ, что особенно болезненно для Муртазы Губайдулловича. Мне это непонятно, это очень слабая позиция... В Татарстане противоположная ситуация, насколько я понимаю» Фото: ©Руслан Кривобок, РИА «Новости»
— Или это не характер, а власть Левиафана, которая любого засасывает?
— Когда попадаешь на такую позицию, ты должен быть чуть-чуть больше, чем о тебе думают. Чуть-чуть больше, чем бытовой человек. У тебя должен быть большой внутренний ресурс, чтобы выстоять, когда на тебя дуют лишь холодные ветра государственных интересов. Ты должен быть человеком, глубоко уверенным в том, что ты делаешь правильно для своей страны и чист пред Аллахом. Если этого нет, то поплывешь, посыпешься. Тебе будут в тягость, в муку служебные обязанности. Я бы ни за что не согласился на губернаторскую позицию.
— Как Муртаза Рахимов и его окружение влияют на ситуацию? Он не центр силы?
— Его негативное влияние преувеличено в силу злопамятности действующего вождя. Началось все не очень хорошо, неуважительно к первому президенту. Допустим, был унизительный случай, когда он хотел попасть в свою баню в старой резиденции, а его не пускали. Рахимову, судя по рассказу одного из его сподвижников, первое время негде было жить, потому что он абсолютно не готовился к такой ситуации и ждал поддержки от сына. Так тоже нельзя, не по-человечески: не дать помыться старику, еще и хвастаться этим на публику.
От действующей власти был поставлен жесткий блок на любое взаимодействие с благотворительным фондом «Урал». Любой, кто получал деньги от фонда, даже на лечение, становился изгоем. Был и продолжается игнор в СМИ, что особенно болезненно для Муртазы Губайдулловича. Мне это непонятно, это очень слабая позиция. Он хотел советовать, у него был кабинет на четвертом этаже Белого дома, но его перестали пускать туда. В Татарстане противоположная ситуация, насколько я понимаю. Я думаю, он бы искренне помогал, передавал рычаги и папочки как патриот республики.
Главы администраций, а это одни из ключевых людей, сначала смотрели на Бабая, на Раиля Сарбаева (глава правительства Башкортостана в 2008 - 2010 годах — прим. ред.) и не находили общего языка с «технократами». Потом их начали менять пачками. В результате система перемешалась. Вместо того, чтобы сыграть на позитиве, на единстве, она отравилась недоверием и глупостью, получилось что-то непонятное. Грубо говоря, электронный документооборот еще не дошел, а плетка уже не работает. На районном уровне главы по-прежнему творят что хотят, просто прикидываются инновационными и никого, кроме YouTube, не боятся.
Мы это хорошо увидели на прошедших выборах в Госдуму, когда был минус по основным позициям — как по явке, так и по проголосовавшим. Предвыборные кампании были проведены слабо, и в СМИ всплыли самые грязные, неприятные моменты, вбросы, рисование протоколов. Сейчас в республике с проверкой сидит комиссия [Эллы] Памфиловой (главы ЦИК РФ — прим. ред.).
У самого Муртазы Рахимова хорошие отношения с первым лицом страны, есть право звонка. Поэтому его не «дожимают». Объективным свидетельством влияния Рахимова является ситуация вокруг мечети «Ар-Рахим», которая строится на проспекте Салавата Юлаева, на въезде в город, ее видно отовсюду, ее строит фонд «Урал». Ну, знаете, любой большой человек, который вырастает из своей деревни, должен приехать обратно и построить мечеть. По замыслу она должна быть выше, чем «Кул Шариф». Но достроить ее не дают.
— Где сейчас находится Урал Рахимов? Под домашним арестом?
— Он, видимо, за пределами страны. Не видать, не слыхать. Как он присутствует, что он знает и как влияет, нам это неведомо.
— Какие финансово-промышленные группы правят Башкортостаном?
— У нас не сложилась структура ФПГ регионального уровня.
— Своих ФПГ нет, я так понимаю, после перехода «Башнефти» в АФК?
— Проблема в том, что не сформировался свой средний бизнес. Наша «Матрица» (сеть гипермаркетов) не выросла в «Бахетле», у нас нет своего «БИЗНЕС Online»... Пока был ТЭК, Рахимов мог поддерживать иллюзию Советского Союза, было достаточно жира, чтобы эту иллюзию поддерживать и не вводить людей в область конкуренции. А все остальные — это спекулянты. Слово «спекулянты» у нас до сих пор ругательное, а в Татарстане это доблесть, насколько я понимаю, у вас престижно быть предпринимателем.
— Есть другие федеральные ФПГ, кроме «Роснефти», которая сейчас распространит свое влияние?
— Ну, естественно, влиять будет существенно. Других ФПГ я не вижу, есть мелкие местные.
«ПРИНЯТО ИЗ БАШКИРИИ УЕХАТЬ, СОСТОЯТЬСЯ, А ПОТОМ НА БЕЛОМ КОНЕ ВЕРНУТЬСЯ»
— А как из Башкортостана смотрится Татарстан? Ваш взгляд со стороны.
— Ревнуем. Завидуем. Коннәшәбез. (Смеется.)
— Какая у вас средняя зарплата?
— Те же, что и у вас, 25 - 30 тысяч рублей. Ощущения, что люди в Татарстане живут богаче, у меня нет. Здесь просто люди бодрее.
— Более пассионарные?
— Да, но пассионарность — она разная. Видно по татарским деревням в моем Чекмагуше: они соперничают в том, у кого выше и наряднее ворота. А человек башкортостанский не любит соперничества, в котором есть риск проиграть. Он должен влиться в ландшафт, подождать, может, что-то разрешится само по себе, как распорядятся природа, Аллах. То, что у вас есть на душе, вы не прячете, а сразу несете на базар продавать. И хорошо получается. Вам надо постоянно что-то доказывать себе, людям. А у нас хочется медитировать. Это глубинная черта, она не этническая, она республиканская. Образ мышления. Мы утешаем себя, что мы более глубокие люди. Нам отношения важны, а вам результат.
— Какое настроение в обществе Башкортостана? Есть ли какое-то сопротивление выкачиванию средств?
— До этого далеко, потому что у нас абсолютно не площадная политическая культура. У нас никто никогда ни по какому поводу, пока не дойдет до крайнего предела, не выйдет на улицу. Смысл в том, что, как только выходишь на площадь, ты становишься маргиналом, тебя не признают не то что власти, ты теряешь рукопожатность. Я был на многих митингах и по долгу службы, и по журналистскому интересу, и все их можно пройти насквозь через толпу и не столкнуться ни с кем плечами. Редко собираются 150 человек, в основном электорат КПРФ. У нас последние большие митинги были по поводу катастрофы 1990 года, когда из крана тек фенол. Еще один — в 2005 году по поводу монетизации льгот. Говорят, какие-то митинги идут в деревнях, несогласных с тем, что Раиля Сарбаева, бывшего премьера, прокатили наглым образом путем неправильного подсчета голосов. В целом же народ у нас законопослушный и терпеливый.
Но это не значит, что нет внутреннего сопротивления. При новых властях остались в некотором недоумении башкиры, представителей которых в высшей власти и на ресурсных потоках становится все меньше и меньше. Маятник качнулся в другую сторону. Хотя есть выдающиеся, очень талантливые башкирские молодые ребята, кинорежиссеры, артисты, дирижеры, которые едут в Питер. И они тоже изгои, кто-то в большей степени, кто-то — в меньшей. Принято из Башкирии уехать, состояться, а потом на белом коне вернуться. Или другой вариант: не реализовавшие себя одухотворенные люди в этносе уезжают куда попало, учатся на подрывника, потом возвращаются с этими знаниями, и за ними бегает спецназ «Альфа» с гранатометом наперевес.
— Исламизация?
— Да, но это не та исламизация, которую мы хотели бы.
— Это заметно уже как фактор?
— В моей деревне в течение 2000-х годов были случаи учебно-тренировочного минирования. ТП-шку на три деревни взорвали, масляный радиатор, сидели без света. Находили на автобусных остановках схроны. Это такие скрытые формы протеста, как самовербовка в запрещенные структуры по интернету. Не знаю, кто сможет это разрулить. А такого публичного, дерзкого поведения недовольных горожан не будет. Не представляю «Болотной площади» в Башкортостане.
— У вашей республики есть образ будущего?
— Безусловно, образ будущего у Башкортостана есть. Он не прорисованный еще, мы пытаемся его прочувствовать. Не все же уезжают, а те, кто уехал, уже возвращаются, потому что можно мальчика выгнать из Башкирии, а Башкирию из мальчика уже никогда не выгонишь. Это тот самый регион, из которого невозможно уехать. У всех у нас есть внутренний курай. Хоть ты Земфира или Шевчук, ты будешь сюда возвращаться. Если ты перед земляками что-то значишь, тогда ты человек.
Я думаю, что придет такое время, когда мы перестанем гоняться за Татарстаном, а взглянем внутрь себя, найдем свой путь. Когда у нас повысится самооценка, мы поймем, что мы сами можем. Как Лондон никому не подражает, потому что все подражают ему. Как они поступают, так и правильно. А жить с оглядкой на другого Рустама — разве это интересно? Башкортостан просто еще не выстрелил, ему это только предстоит, наверное, уже при следующей региональной власти.
| Поделиться этой новостью у себя в соцсетях |
Поиск по теме: Башкирия ТЭК, Рустам Минниханов, Рустэм Хамитов, АФК Система, Башнефть акции, Муртаза Рахимов, Урал Рахимов
