В предыдущей части статьи «Трудная нефтехимия» (авторы - Дмитрий Акишин и Евгений Тыртов из VYGON Consulting) говорилось о причинах провала плана развития отрасли. Теперь – о возможностях выправления ситуации.

СУБСИДИИ И ЗАПАС ПРОЧНОСТИ

…Показав государству, насколько существенным может быть эффект от ввода новых нефтехимических мощностей, компании начали предлагать регулятору создание стимулирующих мер, которые помогли бы снизить их инвестиционные риски. Основным направлением поддержки, по аналогии с нафтой, является введение налоговых вычетов для СУГ и этана, поставляемых на нефтехимические производства.

Источниками сырья для нефтехимии являются как нефтедобыча (в основном жидкое сырье – нафта), так и газодобыча (легкое сырье). Но исторически система регулирования нефтехимии неразрывно связана именно с нефтяной отраслью. Поэтому в России специальные инструменты стимулирования нефтехимической отрасли существуют только для нафтовых пиролизов. Они заключаются в наличии таможенной субсидии, которая снижает цену нафты для российских потребителей, а также в вычете по акцизу, который получают только нефтехимические производства.

Если рассмотреть полную цепочку создания нефтехимических продуктов на жидком сырье, то система субсидий существует на каждом этапе, начиная от добычи нефти. Профицит нафты в России составляет около 27 млн т, она производится более чем на тридцати НПЗ по всей стране. Конечно, из данного объема на пиролиз можно отправить лишь около 25–40%, но запас прочности у отрасли есть.

При завершении налогового маневра пошлина на нафту обнулится и субсидия будет полностью состоять из вычета по акцизу. К 2024 году она составит около 12,5 тыс. руб/т. При завершении налогового маневра пошлина заменяется акцизом только в нефтехимической отрасли. Например, для авиационного керосина сумма вычета останется на уровне 2017–2018 годов. Это еще раз подтверждает готовность государства поддерживать нефтехимическую отрасль, сохраняя статус-кво.

В части легкого сырья со времен снижения цен на нефть в 2014 году пошлина на СУГ и налоговая субсидия редко отличалась от нуля. Других специальных инструментов поддержки нефтехимии на легком сырье (включая СУГ и этан) в России пока нет. В этом направлении государственная система стимулирования частично построена только для добычи и для простейшей переработки газа. Такие инструменты, как вычет по НДПИ от выделения ШФЛУ или СПБТ, вряд ли окажут существенное влияние на экономику нефтехимических проектов, поскольку отсутствует механизм изменения ценообразования и субсидию полностью получает добыча.

Стоит также отметить, что пиролиз легкого сырья до недавнего времени был экономически выгоднее. Это объясняется более высоким выходом целевых продуктов. Кроме того, чистые фракции СУГ имеют более широкое применение в нефтехимии с получением тех же продуктов.

Использование легкого сырья в нефтехимии сопровождается рядом сложностей. Основная из них – недостаток инфраструктуры по его подготовке и транспортировке. В отсутствие в России сектора midstream как бизнес-направления вопрос развития инфраструктуры стоит особенно остро.

Нефтегазовые компании могут продавать продукты неглубокой переработки либо вовсе не выделять нефтехимическое сырье.

С другой стороны, нефтехимические проекты отличаются очень высокой капиталоемкостью.

ВЫСОКИЕ ИНВЕСТИЦИИ В ГЛУБОКУЮ ПЕРЕРАБОТКУ

Поэтому дополнительная нагрузка по строительству инфраструктуры может оказаться для них непосильной. В результате из более чем 25 млн т пропан-бутановых фракций, извлекаемых из недр, товарным продуктом становится не более 17–18 млн т.

Еще сложнее обстоит ситуация с этаном – наиболее эффективным с точки зрения выхода продукции нефтехимическим сырьем. Помимо сложных и дорогих процессов его извлечения из природного газа в России он вообще не является рыночным товаром.

То есть к инфраструктурным вопросам добавляется еще и сложность ценообразования.

В текущей ситуации переговорная позиция нефтехимических компаний весьма слабая, потому что чаще всего набор источников сырья сильно ограничен. Нефтехимия и глубокая газопереработка далеки от стратегического фокуса большинства газодобывающих компаний, так как инвестиции в такие проекты высоки, а EBITDA в абсолютном значении несравнимо ниже доходов от основного бизнеса.

Таким образом, нефтехимическое производство на этане чаще всего можно рассматривать только как часть интегрированного газового проекта, экономика которого в настоящее время может оказаться убыточной – главным образом из-за высоких инвестиций в глубокую газопереработку и нефтехимию.

МЕХАНИЗМЫ КОМПЕНСАЦИИ

Под флагом развития нефтехимии компании начали формулировать инициативы по унификации налоговых условий между источниками сырья.

Основной идеей было введение отрицательного акциза на СУГ и этан, который бы выравнивал стоимость нефтехимического сырья с учетом ценности побочных продуктов.

Для нефтехимии на СУГ механизм действия данного инструмента ясен. СУГ – рыночный товар, и в условиях ценообразования по экспортному паритету вычет по акцизу, как и в случае с нафтой, снизит стоимость сырья для нефтехимии. Остается открытым вопрос, повлияет ли введение акциза на СУГ для других отраслей-потребителей (газомоторное топливо, комбыт). В случае необходимости можно будет разработать соответствующие механизмы компенсации. Требуемая субсидия в этом случае составит около 9 тыс. руб/т СУГ.

Для нерыночного этана инструмент даже не сможет определить, кто станет непосредственным получателем этих субсидий. Текущие и перспективные этановые пиролизы привязаны к конкретным газодобывающим активам и газоперерабатывающей инфраструктуре, и цена сырья определяется в каждом случае индивидуально.

В случае появления субсидии та сторона, у которой более сильная переговорная позиция, может соответствующим образом скорректировать цену.

Поэтому вопрос ценообразования продолжит играть ключевую роль, а низкая заинтересованность добычных компаний в развитии химии способна вообще обесценить инициативу.

Внедрение данных механизмов может позволить реализовать проекты Амурского ГХК («СИБУР») и Иркутского завода полимеров (Иркутская нефтяная компания), которые обеспечат еще около $2 млрд экспорта. Это будет стоить государству ежегодно около 12 млрд рублей, но они будут тут же возмещены налоговыми поступлениями.

ТОСЭР, ОЭЗ И ДР.

Является ли создание новых инструментов субсидирования нефтехимии на легком сырье единственным решением? И действительно ли на сегодняшний день в России нет подходящих механизмов для развития нефтехимических производств?

Прежде всего, отметим важные особенности нефтехимических проектов – это высокие капиталоемкость и маржинальность. С другой стороны, в отсутствие специального налогообложения нефтехимической отрасли (пошлины, акцизы и так далее)

налог на прибыль и налог на имущество составляют основную часть отчислений государству. И ряд подходящих инструментов стимулирования таких крупных инвестиционных проектов уже создан

В чем основные плюсы их использования:

ТОСЭР, ОЭЗ, РИП, СПИК и аналогичные инструменты уже созданы;

эти инструменты охватывают основные объемы налоговых отчислений;

государство может себе гарантировать, что сумма субсидий не превысит потенциальный объем бюджетных доходов.

Данные инструменты могли бы существенно улучшить экономику нефтехимических проектов, но смогут ли компании их использовать?

Территория опережающего социально-экономического развития (ТОСЭР). Инструмент ориентирован на социально-экономическое развитие территорий через предоставление льгот якорному инвестору. Основной фокус направлен на развитие в моногородах производств, не связанных с профилем градообразующего предприятия.

Закон предусматривает создание ТОСЭРов на Дальнем Востоке вне моногородов, кроме того, предполагалось их распространение на всю территорию России. С момента создания ТОСЭРов в 2014 году они стали одним из наиболее популярных инструментов стимулирования производства на обособленных территориях. За это время были созданы ТОСЭР «Нефтехимический» (якорный инвестор – Восточная нефтехимическая компания) и ТОСЭР «Свободный» (Амурский ГПЗ, предполагается также резидентство Амурского ГХК). На текущий момент правительством принято решение воздержаться от

создания ТОСЭРов вне моногородов.

ОЭЗ стал первым (2005 год) вариантом стимулирования создания определенных территорий для развития промышленности. Инструмент очень схож с ТОСЭР. До середины 2018 года действовал мораторий на создание новых экономических зон, который в настоящее время снят. Примером использования данного инструмента, в том числе в химической отрасли, является ОЭЗ «Алабуга».

Региональный инвестиционный проект (РИП). Инструмент создан для стимулирования отдельных капиталоемких проектов в регионах РФ. Льготы по налогу на прибыль могли бы дать существенный рост экономической эффективности высокомаржинальному нефтехимическому производству. К сожалению, законом предусмотрено ограничение действия этих льгот 2028 годом. Таким образом, ни один из планируемых в настоящее время нефтехимических проектов физически не успеет получить субсидию в полном объеме. 

Как и РИП, инструмент является формой государственно-частного партнерства, имеющей целью стимулирование локального производства на территории РФ. Как и в других случаях, участники СПИК могут получить субсидии в виде льгот по налогу на прибыль, налогу на имущество, а также земельному и транспортному налогам. Но важнейшим отличием СПИК является гарантия государства зафиксировать налоговые условия.

На данный момент разрабатывается модифицированный инструмент – СПИК 2.0 (размещен на сайте Минфина и находится на этапе подготовки заключения ОРВ). Его важным отличием от существующего СПИК является предоставление льготы в течение всего срока действия контракта. Кроме того, в проекте увеличен минимальный объем инвестиций – 1 млрд рублей, а также появилась возможность участия нескольких инвесторов. В СПИК 2.0 также расширены меры поддержки резидента: бюджетные (субсидии, гарантия закупки продукции СПИК 2.0 государственными участниками, инвестиции в УК), тарифные (регулирование цен на продукцию), инфраструктурные (особые условия технологического присоединения к сетям, параметров расчета платы за присоединение).

КОЕ-ЧТО ИЗ ЗАРУБЕЖНОГО ОПЫТА

Можно продолжить список инструментов, которые могли бы эффективно работать для нефтехимии и которые будут сопровождаться списком ограничений (моратории, неразвитость регионального законодательства, сложные бюрократические процедуры).

В том, что поддержка нефтехимической отрасли нужна, нет никаких сомнений. Создание комплексной системы стимулирования – нетривиальная и небыстрая в решении задача, но все ведущие нефтехимические страны решали ее при активном участии государства, которое не только предоставляло льготы и субсидии предприятиям, но прежде всего занималось строительством инфраструктуры будущих кластеров и обеспечением их сырьем.

Перенос зарубежного опыта налогового стимулирования в Россию потребовал бы значительного перестроения действующей системы налогообложения отрасли. В отличие от Саудовской Аравии российские нефтегазовые компании, за счет которых было бы возможно проводить аналогичную политику, являются акционерными обществами и не могут участвовать в убыточных проектах. 

В мировой практике существуют MLP (Master Limited Partnership) – открытые партнерства с ограниченной ответственностью, это форма публичных компаний, отличающаяся налогообложением и корпоративной структурой. MLP не платят налог на прибыль и выплачивают почти все денежные средства в виде распределений, что увеличивает доходность инвестора в наиболее капиталоемких (в первую очередь инфраструктурных) проектах. Но такие инструменты, как MLP, практикуемые в США, пока еще крайне сложно применить в России из-за неразвитости фондового рынка.

Для поступательного развития нефтехимической отрасли необходим комплексный и сфокусированный подход в деле ее поддержки, который бы также решал и ключевые государственные задачи (рост несырьевого экспорта, создание рабочих мест, получение налоговых отчислений и так далее). Но какой бы инструмент ни стал основным, государство должно обеспечить инвестору надежность этого инструмента и долгосрочность его использования.